Шитина Оксана Валерьевна
МАОУ «СОШ №2» им.Ф.А.Трифонова
Свидетельство о публикации в электронном СМИ: СН №43008
Всероссийский конкурс «Крепкая семья — крепкая Россия», посвященный году семьи 2024
Наименование конкурсной работы: История моей семьи.
Итоговая оценка: 2 место,  74 баллов(-а)
Диплом Всероссийского конкурса, бланк: ЕН №43008


Памяти жертв репрессий посвящается

Весеннее половодье затопило пойму реки, луга… Красавица Обь вышла из берегов и хозяйничала на улицах прибрежных деревень. Лишь торчащие над водой крыши напоминали о том, что здесь живут люди…

Нет, это не начало художественного рассказа, это – воспоминания женщины, моей тети (сестры моего отца) о нелегкой судьбе ее репрессированных родителей (моих прадедов и дедов).

 

…Удивленными расширенными глазами люди смотрели на стихию, сидевшие на открытой барже. Алтайцы никогда не видели такого количества воды. Иногда поднимался ветер и огромные валы захлестывали брызгами эту кучку прижавшихся друг к другу людей. Дети плакали, взрослые молились. Наконец катерок, тянувший баржу, пересёк старицу Оби и вошел в реку.

Шел 1930 год. 26 семей ссыльных, раскулаченных «врагов советской власти» не знали, куда их везут. Анастасия Коровина сидела, обняв своих детей Нюру и Алешу. Старшая Мария обходила всех и спрашивала, кто они, откуда и не видели ли случайно отца Коровиных – Василия Филипповича. Вывезенный в Сибирь еще осенью он затерялся где-то на её просторах.

… Старый солдат, отслужив германскую войну в казаках, вернулся домой, стал налаживать хозяйство. Жена Анастасия, сын, две дочки. Руки имел золотые – умел и землю пахать, и пимы катать. Скинули царя. Ну скинули и скинули, а народ- то остался. Объявили какую-то советскую власть. Разрешили брать сколько хочешь земли, засевать и растить хлеб. 

Подрастали дети, крепло хозяйство. Коровины исправно платили продналог, продразверстку. Но однажды по осени приехали какие-то люди на обозах и выгребли все, даже семенное зерно. Начали агитировать в колхоз, но Василий Филиппович понял: что командуют те, кто больше всех горлопанит. Как начали в деревнях народ раскулачивать, отбирать все – так на него первого и указали. Взяли Василия ночью, успел только полушубок надеть. Осталась Анастасия одна. Пережили кое-как зиму. То ли от колючих ветров, то ли от слез горьких ослепла Настя. По указке деревенских подогнали подводу к дому, велели собрать вещички, посадили Настю с детьми – старшей дочери Марусе на тот момент пошел 17 год.

 И начались их странствия. В Змеиногорске посадили их с такими же бедолагами в вагоны-теплушки и повезли в неизвестность. На остановках умерших забирали похоронные бригады – от голода и холода люди погибали как мухи. Поезд остановился в Томске – это был город пересыльным пунктом сибирских ссылок. Из Томска каждый день баржи и пароходы с людьми уходили в неизвестность. Партию «врагов народов» доставил пароход до села Могочино. Лишь половина людей, кто был отправлен из Томска, добралась живой до места. 

Маруся стала работать на лесозаводе: давали понемногу хлеба, муки. Анастасия заваривала «болтушку» – невкусно, но терпимо. Немного стали привыкать, снова приказ: ехать по реке до села Кривошеино, а затем и еще дальше. Катер шел и шел по реке, а люди, особенно дети, все умирали и умирали…

 Пытались рыбачить, на остановках обменивали вещи на продукты. И вот катер с баржей причалил к высокому берегу. В поселении Ергай на реке Монотке (приток Оби) предназначалось жить ссыльным алтайцам. Похоронили по приказу коменданта умерших, стали копать землянки. Страшно! По одну сторону – разлившаяся вода, по другую – глухая тайга. Никто не верил, что останется здесь навсегда. Все верили, что скоро отпустят домой. Но шло время, комендант приказал строить большой барак, и стало ясно, что до зимы никто не отпустит. Люди стали заготавливать дикоросы, но понятно, что этим зиму не переживешь: голод стал подступать уже к октябрю. 

Комендант разрешил поселенцам идти по ближним деревням, Шли алтайцы наниматься на работу за хлеб и картошку, а в это время в Ергае оставались немощные старики и дети. Не была исключением и Маруся Коровина, брат Маруси научился ловить рыбу, и пока старшая добывала в соседних деревнях хлеб, брат Алексей ловил плотву, кормил ею мать и сестренку. Коровины не теряли надежды найти отца. Однажды Марусе сообщили, что похожий старик живет в одной из деревень по ту сторону Оби. Маруся пошла искать… И встретила… Это действительно был отец! Он думал, что его жена Анастасия с детьми осталась на родине и репрессии коснулись только его: не знал он, что жена его совсем ослепла. Попросил разрешение: таким тогда еще не давали уехать к семье в соседнее поселение. Так семья Коровиных через два года мучений воссоединилась. Марусе шел тогда уже 19 год…

Ваня Марченко, черноволосый, кудрявый с красивыми голубыми глазами, с украинским акцентом сидел на рынке в Томске, гадал на бобах. Скапливались около цыгана в основном женщины, гадал им. Искали своих мужей и детей, раскиданных по всей стране репрессиями. Гадал Иван хорошо, говорил всем «правду». Обещал, что скоро встретят бабы своих мужей и сыновей, дарил надежду. И светлели глаза у женщин и старух, благодарили кто чем –  ведь не врал «цыган». Толпился народ вокруг цыгана, ругался милиционер, обещал посадить в «холодную». Иван продолжая раскидывать бобы и говорил, что тоже ищет мать. Однажды, женщина, пробираясь сквозь окружающую толпу к цыгану вскрикнула: «Ваня, сынку!» – и мать бросилась к сыну. Стояла молча толпа, и плакали люди. Первый вопрос был у матери, а где же Шура, младший брат. А Шура оставался каждый день в ссыльном бараке в залог того, что брат его никуда не сбежит. Оказалось, что Просковья Дмитриевна Марченко жила неподалеку от своих сыновей, в соседней купеческой конюшне. Так богатый купеческий Томск «приютил» огромную массу репрессированного народа. 

На другой день семью Марченко посадили на пароход и отправили вместе с другими вниз по реке Оби. На остановке в с. Кривошеино сделали перекличку, загрузили семьи на баржу и повезли до реки Монотки, в известный уже поселок Ергай. Прасковья не спрашивала ергайцев о своем муже. Еще в Томске получила она весточку от Матвея Александровича Марченко, что тот находится где-то на севере, в Турханске. Туда –то она и написала, была грамотной, закончила один класс церковно-приходской школы. С собой в ссылку даже букварь взяла. 

На что-то нужно было жить. Переходила из дома в дом, шила все, что заказывали: шубы, шапки, кофты – не было машинки, шила на руках. Кормили, платили понемногу. Так пережили зиму. Весной выкорчевали пни, посадили картошку, посадили овощи (выменивали семена у колхозников). Так пережили зиму. Просковья приобрела швейную машинку «Зингер» и уже не стала ходить по деревням и домам. Просковья обшивала односельчан. 

Красавцу сыну Ивану шел уже 22 год. Молодость брала свое. Молодежь, несмотря на трудности, веселилась, собираясь вечерами. Появилась балалайка. Иван был отличным балалаечником, он играл, девчата плясали. Среди подруг особенно выделялась Мария Коровина, певунья, плясунья. Много кто из парней на нее заглядывался, да Марусе кроме Ваньки никто не нужен был. Обратил-таки Иван Марченко на нее внимание, и зашушукались люди в деревне. 

Сосватали молодых, благословили, и стали жить вместе мои бабушка и дедушка вместе. 14 мая 1937 года родилась в семье Марченко девочка, моя тетя. Назвали дочь Надеждой, зарегистрировали в сельсовете Кривошеинского района. Кроме того, поставлена была малышка на учет в Комиссариате внутренних дел, и ей был определен срок пребывания под надзором с ограничением прав и свобод. И все это на основании применения политических репрессий к ее родителям (согласно Постановлению СНК и ЦИК СССР от 01.02.1930 года).  Когда закончится «применение», ссыльные «враги народа» не знали. Но всё-таки мечтали, что когда-нибудь их отпустят домой, на Алтай.

 Позже в семье Марченко родились еще два мальчика, а в 1954 году 23 февраля в День Красной армии родился мой папа, копия моего деда Ивана, только с карими, как у бабушки Маруси глазами, –  Марченко Валерий Иванович, колпашевец, пенсионер МВД, но это уже совсем другая история…

Семья Коровиных и Марченко, как и другие семьи, были реабилитированы в 1948 году, но узнали они об этом лишь в 90х годах.

 

Оксана Валерьевна  Шитина  (Марченко)

педагог-психолог

 

История моей семьи.

Следите за новостями в соцсетях

Вконтакте Телеграм Одноклассники

А также подписывайтесь на канал Научно-образовательный вестник «Pedproject.Moscow» в Telegram